Артур Крупенин - Энигматист [Дело о Божьей Матери]

«Любопытное предположение, — про себя решил Глеб. — Надо будет рассказать Лучко».

Исчерпав вопросы о святых мощах и еще с полчаса поговорив об aima mater, некогда выпестовавшей всех присутствующих, Стольцев и Буре вновь отправились на работу — оба в тот день читали лекции вечерникам.

Глава X

Недорогое и потому популярное кафе рядом с «Беговой» капитан выбрал не случайно. Здесь подавали потрясающую выпечку и потчевали посетителей отменным домашним вареньем.

Свободных столиков не было. Пришлось предъявить удостоверение и на немой вопрос в глазах испуганного администратора — «Что привело следователя по особым делам в их скромное заведение?» — сделать строгое лицо и как можно более серьезным тоном ответить:

— Жду связного.

Стольцев присоединился к капитану когда тот уже расправлялся со вторым по счету куском «Праги». По этому поводу настроение у следователя было превосходным.

— Тебе что-нибудь заказать? — спросил Лучко, показывая на изобилие сладкого в витрине.

Ограничившись кофе, Глеб пересказал капитану последние новости.

— Охренеть. Значит, мощи и раньше похищали? Говоришь, в Донском? — Лучко сделал пометку в блокноте. — Ладно, пробью по базе.

— Между прочим, как выяснилось, это вовсе не единичный случай.

— Так были еще?

Капитан снова потянулся за карандашом.

— Да, оказывается, во Владивостоке в свое время безвозвратно исчезли мощи святых Киприана и Иустиньи.

— А чем они знамениты?

— Древняя реликвия третьего века, хранилась на Кипре. Считается, что мощи Киприана оберегают от колдунов, ведуний и прочих… экстрасенсов.

— Значит, от экстрасенсов? Полезная, стало быть, вещь, — со значением поглядев на собеседника, заметил Лучко и, вспомнив о недоеденном торте, снова взялся за ложку.

А Глебу стало грустно. Он опять вспомнил Марину. Вот уж кому мощи кипрского святого сослужили бы хорошую службу.

— А что ты мне можешь сообщить про этих… э-э… — капитан сверился с записями, — великомучеников Никомидийских, а также Синайских и Раифских, чьи мощи вроде бы смешаны с красками, которыми написана Божья Матерь на украденном «Строгановском списке»?

— Это — уважаемые люди… — имитируя грузинский акцент, ответил Глеб, по обыкновению пряча печаль под маской дурашливости.

— Ну уж не более уважаемые, чем Божья Матерь?

— Ты имеешь в виду спрятанный в иконе фрагмент ризы или чего там еще?

— Ну да.

— Разумеется, фигура Богородицы куда значимее.

— Значит, и цена тоже?

— К чему ты клонишь?

— Смотри сам. Обе иконы написаны неизвестным автором, так? У воров, особенно в Третьяковке, был более чем богатый выбор, верно?

Стольцев кивнул.

— Но они снова украли не самую дорогую на первый взгляд вещь.

— Согласен. Странно.

— Напрашивается предположение: а не могли эти две иконы украсть ради реликвий?

— Но у нас ведь нет точных сведений о том, что кремлевская «Богородица» тоже была реликварием.

— Действительно. Но нет и уверенности в обратном.

Не поспоришь, согласился Глеб. Ведь в отличие от «Строгановского списка», кремлевскую икону никто и никогда до сих пор не «анатомировал» с той же тщательностью, с какой это сделал Лягин.

— Давай представим, что реликвия находилась только в одной из икон, — продолжал размышлять Лучко. — Похитители не были уверены, в какой из двух нужно искать. Поэтому на всякий случай подстраховались. Как тебе такая версия?

— Звучит логично.

— Помнишь, ты еще говорил, что этот твой профессор…

— Буре, — подсказал Глеб.

— Да, точно. Прямо как хоккеист. Так вот, профессор Буре, ты говоришь, предположил, что сам автор когда-то неспроста сделал иконы разноцветными. Возможно, чтобы не перепутать и точно знать, где именно спрятаны ценности. Но похитители-то не в курсе. Вот и украли оптом. Сразу две.

— Да, вполне возможно.

— Тогда о главном. У тебя есть хоть какое-то представление о стоимости подобной реликвии?

— Ты имеешь в виду деталь убранства Божьей Матери?

— Глеб, я тебя умоляю, какая еще на фиг «деталь убранства»? — передразнил Стольцева Лучко. — Оставь эти штучки для студентов. А со мной, пожалуйста, говори по-русски: кусок одежды. Это куда понятней.

— Как скажешь. Но на твой вопрос ответа у меня нет.

— Это почему же?

— Начнем с того, что нет прямых доказательств, указывающих на то, что Божья Матерь имеет ко всему этому хоть какое-то отношение.

— Но ты же сам говорил, что есть предание?

Капитан принялся перелистывать свой блокнот, пытаясь найти соответствующую запись. Глеб жестом остановил его:

— Предание — оно предание и есть.

— А вот тут ты, товарищ, не прав, — цокнув языком, возразил следователь. — И тебе, и мне в далеком советском детстве внушали, что вся изложенная в Священном Писании история тоже не более чем предание. Однако нынче, какую книжку ни открой, все твои коллеги в один голос доказывают, что это не совсем так. — Поняв, что зашел на чужую территорию, Лучко спохватился: — Бляха-муха! Кто тут из нас историк?

Глеб расхохотался и хлопнул капитана по плечу.

— А ты, как я погляжу, оформил подписку на пакет каналов «Дискавери»?

— Типа того.

Капитан явно успел подковаться в теме и получал удовольствие от разговора.

— Если серьезно, то я, как историк, вижу в твоей версии слабое место, — покачав головой, возразил Глеб.

— Какое же?

— В свое время главное собрание раннехристианских святынь находилось именно в Константинополе, откуда и приехала икона. Например, по дошедшим до нас сведениям, в Царьграде, среди прочих, хранились два фрагмента Истинного Креста, терновый венец, пресловутый пояс Божьей Матери и даже голова Иоанна Крестителя.

— Правда?

— Но вот с последней позицией списка была одна, знаешь, ма-аленькая загвоздочка. — Глеб даже проиллюстрировал размер загвоздочки, почти сведя вместе два пальца.

— И какая же?

— Этих голов было несколько.

— Во как!

Выдержав лекторскую паузу, Глеб для порядка допил остатки холодного кофе и продолжил:

— Византийцы, как мы знаем, были по большей части людьми психически вменяемыми. И я не думаю, что Иоанн Креститель виделся им в образе этакого Змея Горыныча. И тем не менее они одинаково почитали все эти головы без исключения. Так сказать, в ассортименте. На всякий случай.

— И какова же мораль сей басни?

— Мораль в том, что данная историческая двусмысленность возникла по причине отсутствия у какой-либо из означенных голов приложенного и вызывающего доверие сертификата, подтверждающего, что именно она и была усечена, у кого надо.